|
Человеческий потенциал фактически был и остается одним из ключевых факторов устойчивого экономического роста. Его значение, наряду с производственными активами и денежными ресурсами, в повышении конкурентоспособности страны и каждой компании будет только возрастать. По оценкам, интегральный экономический потенциал развитых стран на 2/3 формируется человеческим капиталом. 1/3 приходится на сырьевой и технологический фактор. В России ситуация пока обратная: человеческий капитал составляет 14 процентов экономического потенциала. У нас нет иного пути, кроме стратегического наращивания интеллектуального потенциала страны, качества рабочей силы. Государство, при всей мощи своих ресурсов, не сможет решить эту задачу без эффективной интеграции с бизнесом, образовательным сообществом, институтами гражданского общества.
Интервью с президентом РСПП Александром Шохиным.
— Уважаемый Александр Николаевич, есть мнение, что скорее государству нужно привлечь бизнес в образование, а не наоборот, вы согласны?
— Правительства стран должны сосредоточить внимание на создании стимулов для предпринимательства, на гибкости и инновациях в рамках самих университетов, а также на сотрудничестве между университетами и компаниями. Сами же университеты должны создавать многогранные партнерства с частным сектором. И это отмечено в рабочих документах прошедшей «восьмерки» G8.
При этом никто не говорил, что бизнес должен решать задачи государства вместо государства (например, финансировать образовательные заведения). РСПП предлагает осудить эту проблему в терминах партнерства.
— В чем же интерес бизнеса?
— В России наблюдается сейчас тот же процесс, что и других европейских странах: резкий спад людей трудоспособного возраста. Плюс к этому надо учитывать, что нашим компаниям приходится тратить деньги и время на доучивание людей, т.к. квалификация выпускников не соответствует требованиям рынка, увеличиваются сроки подготовки кадров, и растут издержки. Сейчас дефицит кадров, начиная от рабочих и заканчивая ведущими специалистами, очень высок. Специалисты на мировых рынках дороги, и если выстроим систему у себя, то будет дешевле. Лучше вложиться здесь и сейчас, чем потом перекупать из Штатов и Европы. В этой связи бизнес готов быть ответственным за содержание образования и подготовить «реестр», в котором было бы сказано, какие специалисты ему нужны, а также предоставить квалификационные требования. Работа уже идет — мы учредили Национальное агентство развития квалификаций при РСПП, работодатели уже разрабатывают требования к профессиям. В объединениях бизнеса и крупных компаниях уже есть такие требования. Мы планируем их собрать, обобщить и создать профессиональные стандарты. На данный же момент бизнес пытается наладить связь с образованием в одиночку. Некоторые идут напрямую в вузы или техникумы и пытаются не просто спонсировать, а внедрить свои требования в образовательные программы. Многие уже не связываются с государственным образованием и создают корпоративные учреждения. Так что работа идет, но достаточно стихийно — а все потому, что нет четкой технологии трансформации профессиональных стандартов в образовательные программы. Сейчас государство «вхолостую» прокручивает образовательную систему — оно заинтересовано в том, чтобы проявилась ориентация целого ряда профессий на рынок труда. Образование должно ориентироваться на потребности работодателей.
— Сколько компаний готовы активно сотрудничать с вузами сейчас?
— Сотни компаний уже сотрудничают. Самые активные — это крупнейшие компании — «Интеррос», «Базовый элемент», «Северсталь», ЛУКОЙЛ, «Транснефть», «Ренова», «Альфа-групп» и другие. Но когда будет благоприятная законодательная база, подтянутся и остальные. Ведь «скинулись» сейчас компании на создание бизнес-школы мирового уровня. Собрали $100 млн. Это инициатива самого бизнеса, никак не связанная с госзаказом в рамках нацпроекта. Школа будет построена под Москвой. Просто пришло понимание, что надо делать свою Лондонскую школу экономики и самим приглашать звездных профессоров из разных школ.
— Если есть возможность строить свои вузы, зачем связываться с государственными?
— Многие создают свои площадки, и, конечно, если наш диалог с государством зайдет в тупик, бизнес найдет решение этой проблемы. Но такой исход значительно усложнит путь образования к рынку труда. Кроме того, уверен, что часть государственных вузов умрет, и их место займут корпоративные университеты.
— В условиях конкуренции слабое умирает…
— Конечно. Но в высшем образовании существует большая социальная потребность, и рынок труда — не единственный заказчик, многие хотят учиться «для души». Потребителем выпускников выступает и само государство — та же оборона, здравоохранение, государственное управление. Ведь не вся система образования должна быть подчинена интересам бизнеса, это совершенно ясно.
— Сколько еще продлится диалог с государством? Когда станет понятно, конструктивен он или нет?
— Честно скажу, если в ближайшее время не примут наши законы (закон об эндаументе, когда компания выделяет вузу крупную сумму денег, и эту сумму вуз должен будет отдать управляющей компании, чтобы наращивать проценты, которыми он сможет свободно распоряжаться, не растрачивая при этом основной фонд. Для этого нужен второй закон — об автономных учреждениях, который позволяет на паях с государством быть учредителями вузов и контролировать средства. Если же сейчас вуз сам начнет крутить спонсорские деньги, то ему придется платить налог за предпринимательскую деятельность. — Прим.), то говорить дальше будет трудно. Все-таки должны быть знаковые вещи, демонстрирующие готовность власти идти навстречу бизнесу в деле государственной важности.
По материалам
Social Report,
Коммерсантъ
|
