|
Федор Прокопов, руководитель департамента социальной политики и социального партнерства РСПП: «Бизнес прагматичен, он не будет просто так финансировать образование и науку»
— Федор Тимофеевич, как, в свете частно-государственного партнерства, государство и частный бизнес могут помочь системе образования? Как государство может стимулировать и поощрять бизнес, который поддерживает образование?
— Хорошо, что в вопросе есть две части. На первую из них — как частный бизнес может помочь образованию? — ответить очень просто. Если речь идет о помощи, как в случае со стихийным бедствием, то инструменты этой помощи понятны и сегодня существуют. В основном это меценатство, благотворительность. Пожалуй, каждое учебное заведение ответит на вопрос: «Работают ли они с бизнесом и вкладывает ли бизнес в образовательное учреждение благотворительные средства?», — положительно.
Мне кажется, что речь должна идти не столько о помощи, сколько о том, что заложено в основе сочетания частно-государственное партнерство. Здесь ключевое слово — партнерство. На мой взгляд, пока система образования будет рассматривать бизнес как источник благотворительных средств, большого эффекта система партнерства не получит. Только партнерство, основанное на взаимной экономической в первую очередь выгоде.
Мы рассматриваем деятельность образовательного учреждения как своего рода бизнес. Не в смысле, как институт для извлечения прибыли, а бизнес в его истинном значении — делать дело. Мы делаем свое дело, образовательное учреждение делает свое дело. Только, как правило, бизнес работает в конкурентной среде, рискует самостоятельно, бывает успешным или неуспешным в силу известных обстоятельств. А большинство образовательных учреждений как таковым бизнесом не занимаются. Они продолжают функционировать в режиме государственного бюджетного учреждения, и в этом есть принципиальная разница.
Как только образовательное учреждение будет вести себя точно так же, как ведет себя бизнес, и активно продвигаться на рынке образовательных услуг, активно предлагать свою «продукцию», тогда установится равноправное экономическое партнерство.
А что мешает развитию такого партнерства. Мешает то, что, как правило, мешает и развитию конкурентного бизнеса. Развитие любого бизнеса требует разумного, эффективного инвестирования. Инвестирование в будущего работника должно быть экономически выгодным. Пожалуй, тут другого не дано. Капитал имеет одну особенность — он текуч, и он течет туда, где ему выгодно. Если общество и государство заинтересовано, чтобы капитал шел именно в область образования и науки, значит, нужно для этого капитала, частного, в первую очередь, создавать условия предпочтения. Ему должно быть выгодно туда идти. Это общее, универсальное правило. А дальше уже техника — как именно открыть каналы проникновения инвестиций в образование.
Тут есть еще один существенный момент — ни один бизнес не согласится делать бесконтрольные инвестиции. Если бизнес вкладывает деньги, то он обязан отслеживать эффективность использования этих средств. Поэтому любые предложения, связанные с тем, что «дайте нам деньги, а мы сами знаем, как их использовать», — не проходят. Соответственно, необходимо обеспечить эффективное, разумное участие, или даже, если хотите, контроль бизнеса, вкладывающего деньги в образование, за своими инвестициями, через попечительские советы. Но, возможно, не в том традиционном виде, в котором они существуют на сегодняшний день. Это все-таки публичный, общественный инструмент, а не институт управления. Пожалуй, это ключевые вещи.
— Второй вопрос — приватизация вузов и инвестиции частного бизнеса в образование, и какие возможны последствия?
— С приватизацией вузов надо быть аккуратным. Что мы понимаем под приватизацией, особенно когда мы говорим про образовательные заведения? Мы имеем в виду передачу в частные руки зданий, сооружений и материальных активов, в которых находится учебное заведение, или «приватизацию» процесса образования?
Я бы вообще этой терминологией не пользовался, я имею в виду термин приватизация. Причем, я думаю, здесь надо достаточно четко проводить грани — то, что может быть отдано в частный сектор, и то, что не может быть, отдано в частный сектор. А что нельзя — то и рассуждать об этом не имеет смысла. Например, национальные образовательные центры, национальные университеты. Абсолютно убежден, что поскольку эти учреждения существуют не только для удовлетворения потребности в кадрах для крупного бизнеса, здесь, конечно, ни о какой «приватизации» речи быть не может.
Когда мы ведем речь о небольших колледжах, училищах, особенно тех, которые работают на монопотребителя, на одну или на две компании — не вижу ничего страшного даже произнести слово приватизация. Возможно, должен быть установлен некий временной барьер период времени, скажем, на 5—7 лет или больше, на перепрофилирование материальных активов профессиональных учебных заведений.
Стоит также принять во внимание, что часть учебных заведений, особенно небольших, фактически неконкурентоспособны. Как образовательные учреждения ценности они не представляют. Пожалуй, лишь занимаемые ими площади имеют какую-то ценность. Можно поступать просто — закрыть и выставить их на продажу как сооружения, принадлежащие государству. И примеры такие есть. Но стоит ли спешить? В стране исчезает профориентация — ее нужно возрождать. Сегодня, спустя пятнадцать лет, вновь заговорили об инкубаторах малого бизнеса, ресурсных образовательных центрах и т.д. Считаю, что даже при закрытии образовательного учреждения вариантов их полезного использования в смежных с образовательной деятельностью областях — много.
— Бизнес-инкубаторы, наукограды и подготовка специалистов. Последние примеры — Малайзия, Сингапур, другие развитые страны, сейчас очень много вкладывают в людей, в новые мозги, и вокруг образуются маленькие производства, а через некоторое время там уже выпускается очень конкурентоспособная продукция. Что у нас есть в этом плане, что, возможно, появится в ближайшее время?
— Прямого ответа нет, как нет прямого решения. Здесь, скорее, вопрос, который требует очень глубокого осмысления. Вот вам пример — в общих расходах на науку доля государства, если мне не изменяет память, составляет 85—90%. В Японии пропорция совершенно обратная. Там подавляющая доля инвестиций в науку — частные инвестиции, негосударственные.
— В США основанная часть инвестиций — тоже частные инвестиции. Почему? Вот вам риторический вопрос: почему наш бизнес мало инвестирует в фундаментальную и прикладную науку? Второе — у нас существует огромная до сих пор сеть научных учреждений, в том числе академических. Их число — несколько сотен. А кто является потребителем той научной продукции, которую производят эти научные учреждения, государство или бизнес? Может быть, здесь есть несовпадения? С одной стороны, может быть, бизнесу выгодно не вкладывать деньги туда, куда уже вложило государство?
— С другой стороны, возможно, в сегодняшней экономике нет большого спроса на фундаментальные исследования? Если взять те наши компании, которые сейчас накопили деньги, разместили IPO и так далее, произвели внутренние или внешние заимствования для модернизации своих производств, там возникает спрос на ноу-хау, на новые технологии, на уникальные разработки. Результаты прикладных НИОКР сильно и активно используется в бизнесе, не буду приводить отдельно взятые примеры. Но, возможно, к сожалению, они остается на уровне отдельных примеров. Когда мы берем экономику в целом, раньше это называлось «невосприимчивость экономики к аккумуляции научных знаний и достижений». А почему? Может быть, некуда внедрять? Или слишком дорого? Или нечего?
— Бизнес прагматичен, он не будет финансировать фундаментальную физику за просто так, если нет ясности, куда результаты этой научной деятельности он может потом использовать. В цепочке «наука — производство» есть связь, есть жизненные циклы, нельзя ребенка родить за два месяца, все определено природой. Возможно, сегодняшняя экономика в своей массе не готова к восприятию тех научных продуктов, которые научные школы сегодня готовят. Может быть, эти продукты не те. Тут вопросов много.
www.rspp.org
|
