Архив новостей

Прочие разделы

Новости

02.11.2009 Президент РСПП А.Н.Шохин в передаче "Кредит доверия" на радиостанции "Эхо Москвы"

А. ДУРНОВО (ведущий): Мы говорим об экономике. И главная новость сегодня: ЦБ снизил ставку до исторического минимума – 9,5% годовых. Хотелось бы понять, не слишком ли часто снижают ставки?

А. ШОХИН: Центральный банк таргетирует инфляцию. Он отвечает не за курс рубля, как иногда многие думают. Он уже махнул рукой на курс рубля, его держать при такой волотильности цен на нефть сложно, курс у нас зависит от непредсказуемых цен на нефть. Он занялся целеполаганием инфляции. И поскольку Владимир Владимирович Путин недавно сделал заявление, что, может быть, уже в этом году инфляция будет ниже 10%, чуть ли ни 9%,  а уж в следующем году в соответствии с бюджетом мы должны выйти на 9%, то ЦБ и приводит в соответствие ставку с планируемыми темпами инфляции.

В принципе, это неплохо с той точки зрения, что создаёт пониженное инфляционное ожидание и противодействует росту цен. Но есть и негативные последствия. А именно – многие банки не ждали такого и привлекают депозиты под высокие проценты. Сейчас получится, что разница в ставке рефинансирования и процентной политики коммерческих банков будет существенная, и многие начнут проигрывать, если резко будет снижаться процентная ставка, ставка рефинансирования ЦБ.

Но я думаю, вряд ли это произойдёт, видимо 9% это та цифра, ниже которой в ближайшие месяцы ЦБ не опустит ставку рефинансирования. Ну а если окажется так, что инфляция будет измеряться двузначной цифрой, т.е. будет больше 10%, то придётся начинать в обратную сторону движение. В целом, я думаю, ЦБ будут пытаться удержать в следующем году на уровне 9-10%.

А. ДУРНОВО: Но не слишком ли часто они снижали ставку?

А. ШОХИН: Поскольку начальники велели коммерческим банкам кредитовать экономику под 6%, это финальный процент, стало быть, ставка рефинансирования должна быть на 1,5-2 процентных пункта ниже. ЦБ должен рефинансировать коммерческие банки где-то под 4-5%. И поэтому мне кажется, что во многом политика ЦБ объясняется этими указаниями руководства. В большей степени, нежели фундаментальными экономическими, макроэкономическими показателями и ситуацией на денежном и кредитном рынке.

А. ДУРНОВО: Но, всё-таки, полпроцента, это не слишком ли много?

А. ШОХИН: Сейчас, пожалуй, только один ЦБ из стран Двадцатки поднял ставку рефинансирования, все остальные стимулируют экономику политикой низких процентных ставок. Единственным исключением из стран Двадцатки на протяжении всего кризисного года с сентября прошлого года, когда мир вступил в фазу глубокого кризиса, была Россия. Везде ставки стремились к нулю или к 2-3% или между нулём и 2-3% были, а Россия была единственной из стран Двадцатки, где инфляция измерялась двузначной цифрой, ставка рефинансирования была двузначной, а кредиты выдавались реальному сектору экономики под 18-20-25-30% и т.д.

Во всём мире учётная ставка национальных ЦБ и инфляция были близки к нулю и даже в ряде стран была угроза дефляции, т.е. снижения цен, резкого снижения спроса. Если никто не покупает товары и услуги, не предъявляет инвестиционного спроса, то цены резко падают, это ведёт к стагнации производства. Поэтому предпринимались специальные усилия для того, чтобы не допустить дефляционного эффекта и удержать инфляцию хотя бы на уровне 1-2-3%.

То есть подкачивали деньги в экономику. Все программы стимулирования национальных экономик, т.н. антикризисные программы - это программы накачки денег. Они проинфляционные по своей сути. И сейчас, когда мы говорим о программах выхода, Двадцатка говорит о программах выхода из антикризисных программ, то речь идёт о возврате денег из экономики. И многие банки и компании нефинансового сектора начинают возвращать деньги, полученные в ходе реализации антикризисных программ конца прошлого года и первой половины этого года.

Не думаю, что ЦБ здесь что-то делает исключительное, наоборот, он пытается войти в общий трек, который реализуется всеми национальными банками мира, как антикризисная мера. Я думаю, что здесь можно было бы даже пойти на опережение, некоторым образом влиять на инфляцию. Сейчас чем выше ставка, тем больше инфляция, потому что заёмщики ещё не выкарабкались из кризиса. Повышая ставки, банки рискуют,

Те, кто привлекает по высоким ставкам, делятся на две группы. Либо это недобросовестные заёмщики, которые привлекают деньги под 20-25% и более, не рассчитывая, что они их вернут и идут прямиком к банкротству. Они могут создать проблемы для банка в будущем. И есть другая группа заёмщиков, которая вынуждена либо отказаться от этих кредитов, либо рассчитывать на собственные силы. Либо эта группа заёмщиков действительно выходит из кризиса, в том числе за счёт экспортных контрактов, нефтяная отрасль, металлургическая, они как раз относятся к этой группе отраслей. Они могут привлекать заёмное финансирование. Но, опять-таки, не под 25%.

Политика ЦБ позволяет этой группе заёмщиков, которые выкарабкиваются из кризиса, использовать заёмные ресурсы, ресурсы коммерческих банков для реализации своих и текущих программ, и даже инвестиционных программ. Поэтому страшного в этом я ничего не вижу. Может быть, это даже, в некотором смысле, запоздалое решение ЦБ. И можно было шагать не по полпроцента, не 8 раз принимать решение, а 4 раза по процентному пункту снижать.

А. ДУРНОВО: А! То есть даже так. Андрей спрашивает Вас, как это скажется на рядовых гражданах, снижение ставки?

А. ШОХИН: На рядовых гражданах это скажется и с плюсом, и с минусом. Потому что банки будут снижать ставки по депозитам. Понятно, что по тем соглашениям вкладов, которые уже заключены, пересмотра не будет, но понятно также, что коммерческие банки не могут выплачивать процент по привлечённым депозитам на уровне в 1,5 раза выше, чем ставка рефинансирования. Поэтому надо ожидать в следующем году или при новых вкладах граждан то, что банки будут стараться понизить ставку и приблизить её к ставке рефинансирования. Она может оказаться положительной, но всё равно будет тяготеть к планируемому уровню инфляции, к ставке рефинансирования ЦБ, то есть будет снижаться. А положительное – это то, что если антиинфляционная политика сработает, то, безусловно, любое снижение инфляции пойдет на благо простым гражданам.

А. ДУРНОВО: Есть шанс, что действительно инфляция снизится в ближайшее время?

А. ШОХИН: Надежда умирает последней, конечно. Я имею в виду то, что за последние годы нам никак не удавалось выйти на однозначную цифру инфляции. На уровень ниже 10%, по-моему, один раз мы в современной российской истории вышли. Есть основания полагать, что бюджетная финансовая политика будет довольно жёсткой в следующем году, несмотря на довольно амбициозные планы по повышению пенсий на 46% в 2010 году. Тем не менее, бюджетные расходы впервые за последние годы не растут.

Несмотря на то, что темпы роста экономики в докризисные годы были довольно высокие, от 6 до 8% в год, бюджетные расходы росли на 25-30%. И понятно, что этот рост бюджетных социальных и инвестиционных расходов, не обеспеченный ростом экономики, всё время поддерживал высокий уровень инфляции. Сейчас мы более-менее приводим все в соответствие, хотя темпы роста экономики в следующем году будут тяготеть к нулю. По официальным оценкам это 1,8, по самым оптимистическим, неофициальным экспертным оценкам это 3,6.

В целом по официальным прогнозам восстановление произойдёт в 2012 году. Это значит, что мы в 2012 году восстановим объёмы промышленного производства. Но это не значит, что в отдельных регионах и областях восстановится та ситуация, которая была в 2007 году. В ряде отраслей, регионов ситуация может оказаться хуже, чем была за пять лет до того.

И поэтому сейчас многие говорят о сворачивании антикризисных программ. Одновременно много скептиков, которые говорят, а не рано ли сворачивать, не будет ли кризис описываться латинской буквой W, т.е. не будет ли двойной волны кризиса? Чтобы её наверняка избежать, не лучше бы продолжить реализацию антикризисных мер, в том числе связанных с поддержкой отдельных областей, банковской системы и т.д.

Я думаю, что наши власти понимают это и полностью сворачивать антикризисные меры не будут. Но очень важно, об этом мы много говорили на встрече с Президентом 10 дней назад, что антикризисные меры медленно, но верно надо трансформировать в модернизационные.

В частности, экономику не надо поддерживать раздачей денег отдельным крупным компаниям. Крупные компании, как говорят лидеры стран Двадцатки, это главные шантажисты. Они настолько большие, что не могут быть обанкрочены, ликвидированы. Тем самым они откачивают деньги из госбюджета, из налогоплательщиков во всех странах, и Россия здесь не исключение. Но было бы правильным начать уже если не в 2010, то в 2011 году переходить на системную поддержку экономики через правильную налоговую политику, через реализацию других системных мер в том числе, политику поддержки и защиты конкуренции. Но не той защиты конкуренции, которая даёт право чиновнику решать, какая цена правильная и устанавливать эту цену, решать по своему усмотрению, кто злоупотреблял положением, а кто нет.

Нужна такая защита конкуренции, которая откроет двери на рынок новым игрокам, в том числе малому и среднему бизнесу. Если из кризиса мы выйдем со старой структурой экономики, даже если мы восстановим к 2012 году все показатели, дела наши будут плохи. Потому что с этой старой структурой экономики мы имеем шанс отстать навсегда. Поэтому нам нужно осуществлять реформы, в частности, пенсионную, потому что только повышение пенсии – это ещё не реформа.

Постоянно существует угроза нехватки средств, и Пенсионный фонд постоянно будет субсидироваться из бюджета. Пенсионному фонду нужны будут свои источники. РСПП предлагает госактивы все, старые и новые, в том числе приобретённые в условиях кризиса государством, передать Пенсионному фонду. Для этого придётся Пенсионный фонд сделать инвестиционным институтом, а не только кассой, из которой выплачивается пенсия и ведутся персональные пенсионные счета. И тогда мы могли бы снижать налоги.

А сейчас проблемы пенсионеров нам приходится их решать за счёт работающего населения, повышая налоги, в частности распределяя ВВП в пользу неработающей части населения. Доход от приватизации, если он будет целиком связан с Пенсионным фондом и доход от государственных активов, если он будет идти не абстрактно в бюджет, а поступать в Пенсионный фонд, станут подспорьем для реализации активной инновационно-модернизационной политики, в том числе через налоговое стимулирование деловой активности малого и среднего бизнеса.

А. ДУРНОВО: Александр Николаевич, чуть ли ни каждый год, а то и каждый месяц руководители страны делают заявление о том, что нужно сбить инфляцию, опустить, но она как-то до нужного уровня не опускается. Что же не так, всё-таки?

А. ШОХИН: Ну, во-первых, я уже говорил, у нас очень большое государство и уровень государственных расходов, в том числе и на содержание госаппарата, чиновничества, очень высокий. Во-вторых, чиновничество неизбежно ставит административные, коррупционные барьеры для бизнеса, малого и среднего, прежде всего. Президент, действительно, сказал, что нельзя кошмарить бизнес. Но «кони всё скачут и скачут, а избы горят и горят». Так и здесь – кошмарят и кошмарят, невзирая на то, что все министерства борются с коррупцией, с административным барьером.

Я сюда пришёл с заседания Общественного совета при Министерстве внутренних дел, там одна из секций комиссии Общественного совета будет бороться с административными барьерами для малого и среднего бизнеса. Слава Богу, конечно, но, на мой взгляд, нам не хватает системных мер. Потому что нельзя бороться с коррупцией отдельной программой. Нельзя побороть административные барьеры специальными мерами. Нужно резко сократить роль госаппарата, повысить конкуренцию в экономике - за счёт того, что государство меньше будет бизнесом заниматься, а больше будет создавать условия для нормальной конкуренции. Важно следить за монополизмом и госкорпорациями, крупными частными корпорациями. Но не запрещая и не штрафуя, а стимулируя конкуренцию. На самом деле это главное направление. Напомню, что мы – единственная страна Двадцатки, где инфляция измеряется двузначной цифрой и где самые высокие затраты в долях ВВП на борьбу с кризисом. У нас 40% ВВП затрачено на борьбу с кризисом, но при этом и инфляция у нас высокая. И самое главное – темпы спада хоть и однозначные, но близки к двузначной цифре. Это где-то минус 8,5%. Такого нет нигде в мире.

А. ДУРНОВО: А сколько примерно европейские страны и США тратят на борьбу с кризисом?

А. ШОХИН: США тратит 20% ВВП, Китай – 13%. При этом в Китае темпы роста почти такие же, как у нас по цифрам, но знак другой – плюс 8,5. В Индии +6, в Бразилии – 4,5-5%. Даже Франция и Германия уже начали в этом году выходить из кризиса более устойчиво, они тратят на антикризисные меры в разы меньше, чем мы в отношении в долях к ВВП. Поэтому вопрос заключается в эффективности антикризисных мер. Вот Франция, к примеру. Там эффективность антикризисных мер во многом связана с реализацией программы «Снятие административных барьеров для малого и среднего бизнеса». И поэтому чем эффективнее будет антикризисная программа, чем быстрее она будет трансформироваться в модернизационную, тем ближе мы приблизимся к показателям тех стран, которые я перечислил.

/Подготовлено Пресс-службой РСПП/